2019-1-11 06:45 |
- У меня в Израиле спрашивают, откуда я. Говорю: "С Украины". - "А вы кто по национальности?" - "Еврей". - "И что?" - "Жив-здоров, с украинцами пью водку, ем сало", - смеется 84-летний Александр Жорницкий из Бершади Винницкой области.
Бежал сюда от расстрелов во время Второй мировой. Перед войной большинство населения райцентра составляли евреи - четыре тысячи. Еще 20 тысяч этапировали в местное гетто с румынских территорий. Сегодня в городе осталось 30 евреев. Еще 70 жителей называют себя евреями по происхождению.
Квартира Александра Львовича расположена в пятиэтажке сразу за еврейским кварталом - густо застроенным частным сектором. Его с конца 1980-х заселили украинцы. Мужчина живет сам. Жена-врач умерла. Один сын - в США. Другой живет отдельно в Бершади.
Жорницкий был главным ветеринарным врачом района. До сих пор работает на полставки в государственной ветеринарной больнице. В свободное время пишет книги. Уже вышло два его романа. Ждет выхода с печати третьего.
- В каждой книге есть тема войны. Описываю людей, которые спасали евреев во время Второй мировой, - Александр Львович садится на стул посреди комнаты. - Я - из города Терновка Бершадского района. Мне было 7 лет, когда его оккупировали немцы. Там убили более двух тысяч евреев.
Крестьяне рассказывали, что за Южным Бугом - румынская зона оккупации. Там не убивают. Охрана между зонами со стороны немцев была жестокая. Ходили вдоль реки. Кто хотел убежать - расстреливали. Как-то двух евреев вернули в Терновку и повесили на стадионе.
Александра Львовича с матерью и сестрами спас украинец из села Чернятка - спрятал у себя и перевел вброд через Буг. Семья дошла пешком до Бершади.
- В Бершади было гетто, - говорит мужчина. - В квартиры набивались десятки людей. Кто не успевал занять нары, спал на земле. Создавались антисанитарные условия. Люди болели, погибали от тифа, голода. В первую военную зиму умерли более половины евреев.
Мы поселились в полуподвале. Жили бедно. Спасало то, что сестры хорошо знали украинский язык. Одевались, как местные девушки: кофта, юбка и подтычка - выглядывавшая снизу белая рубашка. Внешне не очень были похожи на евреек. Брали с собой какие-то вещи и ходили по деревням обменивали на еду.
В городе работал сахарный завод. Зимой свеклу складывали кучами, и она лежала под снегом. У нас, у мальчиков, были палки с забитыми гвоздями. Прибегали, били ими по свекле. Одна-два вцепились, и давай бежать. Охранники знали, что в гетто голод. Максимум могли заматериться и пригрозить кнутом. Свеклу ту мы пекли.
Деликатесом был жмых. Оставался от производства масла. Зерна облущивали, жарили. Затем их давил пресс. Получали масло, оставался жмых. Среди отходов были и "ежики" - маленькие, кругленькие, горячие, пахнущие маслом. Получить такой было большой удачей.
- На здешних торговых складах базировались итальянские войска, - продолжает Александр Львович. - Мы с другом Феликсом как-то туда пробрались. От кухни шел невероятный запах, люди ели. Нас увидел молодой итальянец. Подал знак, чтобы подождали. Феликс говорит: "Беги домой, возьми сосуд - будет во что набрать пищу". Я принес кастрюлю. Итальянец принес котелок - суп с мясом. Мы хотели пересыпать. А он - нет, ешьте здесь. Мы за несколько минут прикончили суп. Итальянец тем временем принес еще котелок. Его перелили в нашу кастрюлю. Еще всунул по конфете.
Конфеты мы не поели. В одном доме каждый вечер у окна очень красиво пела еврейка из Румынии. Была худющая, большие серые глаза, длинная коса. Мы с Феликсом по-детски были в нее влюблены. В один из вечеров подарили ей наши конфеты. Она нас обняла и поцеловала. А мы были довольны.
Александр Львович взял в жены еврейку из Белой Церкви на Киевщине. Во времена его молодости жениться на человеке другой веры было почти невозможно.
- Мой сын взял русскую из поселения старообрядцев Пилипоновка здесь в Бершади. Я не противился браку. Только сказал: "Любишь - женись. Но, смотри, чтобы, когда поссоритесь, то не кричала - жид!" - добавляет Александр Жорницкий. - Бершадь уникальна своими хорошими отношениями между разными национальностями. Я всегда среди украинцев работал. Близким на Песах, еврейскую Пасху, дарил полкило или килограмм мацы. Они мне на свою Пасху присылали кулич, яйца. На любом празднике меня сажали за столом на самом почетном месте.
"Окурок был хороший, из хороших листьев табака"
- Курил я с 8 лет. И все мои друзья, - рассказывает Александр Жорницкий. - Как только мы видели, что из жандармерии выходил офицер и пыхтел сигарой, мы - за ним. Один сопровождал сзади. Другой бегал впереди. И два - по бокам. Только офицер бросал огарок, мы его хватали и делили. Окурок был хороший, из хороших листьев табака.
За рекой был базарчик. Мы ходили туда за табаком. С ним стоял целый ряд женщин. Мы подходили, брали пальцем - будто нюхали. И отходили - мол, не подходит. На пальцах немного табака оставалось. Клали его в карман. Так и собирали.
Как-то с другом Феликсом обзавелись табаком. А вокруг так яблоки пахнут! Феликс говорит: "Ты заходи с тыльной стороны, склонись за продавщицей. Я буду стоять перед ней. Протянешь мне яблоко ". Я так сделал. А румын заметил. Своей плеткой из резинового шланга и крученой проволоки влупил мне по спине. Я так и протянулся. Продавщица полила мне на лицо, я очнулся. Но яблоко из руки так и не выпустил. Женщина дала еще несколько яблок. Феликс поднял меня на плечи и тихонько поволок домой.
.Подробнее читайте на gazeta.ua ...
