2018-2-6 11:20 |
- В мире считаются с тем, кто сильный. Украине надо стать сильной, - говорит в интервью Gazeta. ua главный военный прокурор Анатолий Матиос. 26 января в 12:47 приглашает в кабинет на седьмом этаже Генеральной прокуратуры на ул.
Резницкой в Киеве. В приемной на стене висит плакат с Небесной сотней, изображение гетмана Филиппа Орлика. В кабинете на стене - копия аутентичного текста первой украинской Конституции 1710 года, портрет писателя Василия Стуса со стихом "Терпи, терпи - терпець тебе шліфує". На полу на зеленой деревянной коробке стоит пулемет времен Второй мировой войны. На столе - статуэтка белой совы, книга генпрокурора Юрия Луценко и нардепа Мустафы Найема "По обидва боки колючого дроту".
- Люди думают, что все 300 тысяч чиновников в стране - взяточники. Не надо придумывать колесо, чтобы побороть коррупцию. Стоит устранить ее предпосылки. Инструменты для этого есть. Нет воли. И не воли президента. Нет воли законодателя, который принимает иногда абсурдные законы, - говорит Анатолий Васильевич.
Верховная Рада приняла закон о деоккупации Донбасса. Вы критиковали его. Чем опасен этот документ?
Вы можете показать конечную редакцию закона? Кто может? Никто. Конечные положения принимались с голоса Ивана Винника (народный депутат из фракции БПП. - Gazeta. ua).
Я категорически против, чтобы государство, люди, правоохранительные институции жили по законам, принятым с голоса. Принимая закон, который регулирует вопрос войны, мира, нужно головой думать о возможности его выполнения. Альтернативы Минскому процессу сейчас нет. Но он предусматривает привлечение миротворческого контингента под эгидой Организации Объединенных Наций. Где в законе положения о возможности привлечения миротворцев? За ними кто будет смотреть? Как можно увеличивать полномочия отдельных институций вопреки прямым нормам Конституции? И таких вопросов много. Генпрокуратура предоставляла свои замечания, но их, по-видимому, даже не читали. Все пробелы данного закона вылезут сразу, когда придется его применять.
Какие-то плюсы данный закон имеет?
Позитивы есть. Однако они, скорее, политического характера, чем практического.
Почему вы хотели возглавить Государственное бюро расследований?
Имею опыт пребывания на руководящих должностях в разных сферах. Знаю, как сделать, чтобы бюро заработало быстрее, эффективнее. Плюс это - вызов. Строить что-то новое и сделать хорошо, как бы амбициозно это не звучало, - это гонор. Я с Буковины, мы люди тщеславные. Есть украинцы, а есть дикие украинцы. Я - из диких.
Что будет с военной прокуратурой, когда заработает Бюро?
В законе записано, что военная прокуратура есть и будет. Поддержание публичного государственного обвинения в уголовных делах никто не отменил.
Однако, когда заработает ГБР - одному Богу известно. Постоянное реформирование приводит к тому, что рушится здание и начинают строить крышу. А должны были бы начинать с фундамента. Хотя бы внести изменения в заключительные положения УПК. Назначение трех руководителей ГБР - это не старт его работы. А теперь происходит абсурд, и у правоохранителей огромные проблемы. Вакуум привел к осложнению процедуры - бумажной бюрократии, которая точно не в интересах народа.
Какие преступления чаще всего совершают военные?
За 2017 год военные прокуроры зарегистрировали 4719 осуществлений по всей Украине. Правонарушения совершили 7352 военных. Больше всего преступлений против установленного порядка несения военной службы - дезертирство, самовольное оставление места службы, превышения полномочий, нарушение уставных правил во взаимоотношениях, неповиновение, угроза или насилие относительно начальника и бездеятельность военной власти.
С делами прошлых лет мы в прошлом году расследовали более 20 тысяч уголовных осуществлений. Это - половина от всех дел органов прокуратуры. Их должны были бы передать в ГБР. Кому сейчас передать 20 тысяч осуществлений?
Военные прокуроры за 2017 год зарегистрировали 4719 уголовных дел. Правонарушения совершили 7352 военных
Вспомните какое-то уникальное преступление?
В 2014-м массовый характер имело дезертирство или самовольное оставление места службы. В августе министр обороны предоставил информацию о самовольном снятии целого подразделения с АТО и дрейфе в сторону глубокого тыла. Это был батальон "Прикарпатье". 259 человек без всяких реальных угроз с оружием обнажили фронт и поехали домой через всю Украину. Когда их попытались остановить, они напали с оружием на представителей военной службы правопорядка. Тогда мне пришлось сесть на вертолет и высадиться среди поля. Требовал остановиться. Нас было лишь трое - представитель сухопутных войск, мой заместитель и я. Скажу так - было невесело. А потом все 259 человек получили статус участника боевых действий. Они не принимали участия в боевых действиях, ни одного раненого.
Какие были последствия?
Объявили подозрение командирам роты и батальона. Отправили уголовное осуществление в суд. До этого времени нет решения. Потому что суд боится. Но когда в армии нет дисциплины, наступает хаос. Тогда уже нет обороны или наступления. Отсутствие неотвратимости наказания тянет за собой продолжение преступлений и разрушение принципов государственности.
259 человек с оружием снялись с Донбасса и через всю Украину поехали на автобусах
Будут ли созданы военные суды и полиция? Они нужны?
Как при судебной реформе не вспомнили о военных судах? Их ликвидировали в 2012 году. Тогда делалось все, чтобы государство не имело инструментов обеспечения обороноспособности через соблюдение военной дисциплины. Но когда военную прокуратуру возобновляли в 2014-м, никто и слова не сказал, потому что все видели - у нас война.
Суды - это крыша всей военной правоохранительной системы. Украина воюет, и еще долгое время будет находиться в постсиндроме. Нам, по аналогии с НАБУ, стоит создать Национальное бюро военной юстиции. Не надо изменений в Конституцию. Объединить военную службу правопорядка, следователей военной прокуратуры, интегрировать туда наблюдательного прокурора. И тогда эта линейка заработает на конечный результат, который будут рассматривать компетентные судьи. Что сейчас более актуально: создание военного суда или антикоррупционного?
По вашему мнению, военного?
Законодатель так не думает. Тем более, наши партнеры настаивают на создании второго.
Израиль десятки лет пребывает в состоянии войны. Там создали все: военную полицию, прокуратуру. Военнослужащему адвоката дает государство за свой счет, суд в составе судьи, представителя военной части и прокурора, который поддерживает обвинение. К приговорам этих судов у военных есть доверие. Право на помилование имеет начальник Генерального штаба.
Вы ходили с такими инициативами к президенту?
Ко всем без исключения и несколько раз. Однако государство в процессе сплошных реформ, и каждый думает, что его вопрос - главнее всего.
Государство в процессе сплошных реформ, и каждый думает, что его вопрос - главнее всего
Самые громкие дела относительно военных - генерала Назарова, полковника Безъязыкова и пограничника Колмогорова - в судах. Относительно Назарова общество поддерживает обвинение, а относительно Колмогорова и Безъязыкова мнения разделились. Почему так?
Это право людей. Мы должны делать свою работу беспристрастно. Конечное решение даст суд. Справа Колмогорова, кстати, - классический пример давления на суд. Даже европейские институции отдельно отметили это в своем мониторинге. Люди не способны отследить все наши 20 тысяч уголовных осуществлений. Давление на суд - это волны, порожденные политиками. Неужели общество хочет хаоса и суда Линча, как когда-то было в Америке? Война - страшная штука, но в глубоком тылу, где не было никаких блокпостов, прицельно расстреливать не колеса, а лобовое стекло автомобиля. . . Это преступление.
Как работает военная прокуратура с украинскими воинами, которые были в плену боевиков ОРДЛО? Есть такие, которые возвращаются завербованными?
Мы не подменяем органы военной контрразведки. Если обменяны бывшие военные, они обязательно проходят процедуру - робота с психологами, полиграфологами, проверка СБУ. Если человек попал в плен после того, как самовольно покинул место службы, или в состоянии алкогольного опьянения, да еще ушел с оружием, - расследуем мы. Такие случаи есть. Однако юридически плена нет, есть незаконное лишение свободы.
Количество небоевых потерь среди наших военных с 2014 года, по вашим словам, - более 10 тысяч. Свыше 6 тысяч из них ранены и не смогут служить, остальные - убиты. Почему так много?
Фактически по количеству это - три полноценных бригады. Болезни, употребление алкоголя, неосторожное обращение с оружием, преднамеренные преступления относительно своих же сослуживцев. Был случай, когда в состоянии алкогольного опьянения гранату бросили в буржуйку - 13 человек пострадали в палатке. Другой расстрелял своих - трое погибли. ДТП, нарушение правил обращения с техникой. Плюс некачественный подбор людей при прохождении медкомиссии при призове. Сейчас ситуация улучшилась.
10 тысяч людей были не готовы к жестким условиям армии, условиям войны. Война открывает в человеке наихудшие или наилучшие черты. Так было всегда. Можно ли это минимизировать? Можно. Для этого нужна жесткая дисциплина и неотвратимость наказания за совершенные преступления. В прошлом году отправили в суд 52 военных - когда рядовой или сержант применил оружие или угрозу к своему командиру, отказывался выполнять приказы. Но в гражданских судах рассмотрение дел растягивается на годы. Теперь и гражданские следователи в ГБР это будут расследовать. Как следствие - каждый начинает думать: "Я совершу преступление, и мне за это ничего не будет".
Государство в процессе сплошных реформ, и каждый думает, что его вопрос - главнее всего
Удастся ли осудить вожаков ЛДНР?
Процедура прописана законом. Нельзя собрать тройку из активистов или небезразличных граждан и сказать: "Виновен, потому что ты - в ДНР". Надо собрать доказательства их деятельности. Как это сделать? По их интервью? Это недостаточная доказательная база.
Что для этого нужно?
Время и возможность собрать доказательства законным способом. Начать процедуру специального досудебного расследования и судить заочно. Этот институт ввели лишь в 2016 году. Досудебное расследование мы закончили, однако из-за некомплекта судей специальное судебное осуществление от подготовительного судебного заседания до конечного решения может длиться до года. Это абсурд.
У граждан сейчас на руках от двух до трех миллионов единиц оружия. Как решить эту проблему?
Эту цифру назвал один журналист. Дальше ее стали повторять. Оружия на руках действительно много. Сколько точно - никто не знает.
Что с ним делать?
Сдавать. Чтобы не привлекли к уголовной ответственности. А что делает украинец? Тянет домой все, а из дома - ничего. Граната, патроны, пистолет - на всякий случай. Разве не видите, что чуть ли не каждый день бытовые разборки заканчиваются гранатометанием? По моему убеждению, легализуйте рынок и объем оружия. Сделайте это по понятным правилам: ты дееспособен, стал на учет, зарегистрировал оружие. Если убьешь кого-то сознательно - тебя привлекут за это к ответственности. Однако, когда грабитель будет знать, что ему в лоб могут выстрелить, не пойдет на преступление. Молдова немало лет тому назад приняла закон об оружии. За первый год его действия уровень уличной преступности упал на 40 процентов.
Стоит легализовать рынок и объем оружия. Сделать это по понятным правилам
Почему мы не идем таким путем?
Это вопрос - к законодателю.
Установлены ли виновные во взрывах на артскладах в Балаклее и Калиновке?
Понимание механизма и причины взрыва в Балаклее установлены. Сейчас длится подсчет нанесенных убытков. Но к ответственности не привлекают страну или виртуальных людей. Взрывы совершили люди не из Украины.
В Калиновке проводим очередную экспертизу. Причины взрыва пока не установили ни эксперты, ни следователи.
Какие выводы стоит сделать из этих трагедий?
Выводы стоит делать не военной прокуратуре, а органам военного управления и командования, Генеральному штабу. Он должен пересмотреть еще советские нормативные документы по охране, обеспечению и функционированию военных складов и арсеналов. Что-то начали делать, но этого недостаточно.
Я не верю в процесс, который называется созданием видимости. Я - за действие. Люблю делать на вчера. Если знаешь, что делать, - нужно делать. И для этого иногда достаточно простых вещей и поступков, в первую очередь воли так сделать.
Я - за действие. Люблю делать на вчера. Если знаешь, что делать, - нужно делать. И для этого иногда достаточно простых вещей и поступков
Открыты ли осуществления против украинских военных, которые остались в Крыму?
Там остался военный контингент - более 20 тысяч. Их можно привлечь к ответственности только через суд. Как осудить, когда они там? Заочно. Для этого нужно расследование. Получить разрешение на досудебное расследование, потом - на специальное судебное. Эти дела мы зарегистрировали, расследуем. Теперь должны передать ГБР. Бюро ими будет заниматься дальше.
Вы пять часов проходили проверку на полиграфе. Волновались?
Почему я должен был волноваться?
Говорят, в таких ситуациях все волнуются.
Я не знаю ни одного руководителя в государстве своего уровня, кто бы прошел такую проверку. Но я служил в СБУ. Там все офицеры проходят полиграф. Если нечего таить, то зачем переживать?
Я служил в СБУ. Там все офицеры проходят полиграф
Какие вопросы запомнились?
А что могло запомниться? Не шпионю ли я на Китай?
Такое спрашивают?
В первую очередь - работаешь ли на иностранные спецслужбы, являешься ли гражданином другого государства. Во время конкурса на руководителя ГБР на полиграфе выявили людей, которые имеют карту поляка. Дает право на получение гражданства по упрощенной процедуре. Не представляю: если имеешь такую карту, как будешь расследовать дела против высших должностных лиц и правоохранителей в Украине?
Вам взятки предлагали?
Десять раз отвечал на этот вопрос на полиграфе. Нет.
В чем больше всего изменилось украинское общество после Революции достоинства?
Общество не смогло разродиться новым качеством создания государства. Война, тяжелые времена всегда являются лифтом для пассионарных людей. Для тех, кто может стать поводырем, кому верят все. А кого родило украинское общество после Революции? Семенченко? Соболева? Это швондеры. У них в головах разруха.
Как изменилось общество? Выучили слова - "измена" и "победа"? У нас теперь есть белое и черное. Полутона исчезли. У меня впечатление, что кто-то злой уничтожает все, что является фундаментом государства. И называет это реформированием. Надо просто выполнять закон теми инструментами, которые есть. И антикоррупционный суд не понадобится.
Как это изменить?
Обещать людям можно лишь пот, слезы и кровь. Так говорил народу Черчилль после избрания. Когда общество воспримет это, тогда что-то действительно изменим. А пока там будет война, а здесь будут открывать рестораны. . . Когда в приоритетах антикоррупционный суд, а не военная юстиция. . . И так далее. . . Тогда - все будет оставаться, как сейчас. Мир не наступит.
Какие вызовы стоят перед Украиной в 2018 году?
Перед страной или государством? У нас есть страна, но нет государства. Путем иногда абсурдным пытаемся его строить: сначала крышу, а потом - фундамент. Главный вызов - это война в центре Европы, которой скоро исполнится четыре года. Украине надо стать субъектом международной политики. А не территорией и полигоном для экспериментов, для испытаний позиций тех или иных государств. Считаются с тем, кто сильный. Украине надо стать сильной. Украинцам надо понять, что они - не население, а нация.
.
Подробнее читайте на gazeta.ua ...
