фото показано с : rbc.ua

Доброволец в первой фазе войны, позже учитель истории – украинский военный Георгий из разведгруппы "Дикое поле" в составе батальона "Волки Да Винчи" сегодня покоряет дороги Донбасса. Пошел воевать в начале российско-украинского противостояния, а затем стал руководителем одной из ячеек организации "Сокол". Проводил подготовку и делился с молодежью опытом боевых действий...

Доброволец в первой фазе войны, позже учитель истории – украинский военный Георгий из разведгруппы "Дикое поле" в составе батальона "Волки Да Винчи" сегодня покоряет дороги Донбасса.

Пошел воевать в начале российско-украинского противостояния, а затем стал руководителем одной из ячеек организации "Сокол". Проводил подготовку и делился с молодежью опытом боевых действий. Его подразделение сегодня стоит на самом горячем направлении линии фронта – Бахмутском.

О тактике россиян, втором дне рождения под Соледаром и психологическом состоянии в мирных условиях Георгий рассказал РБК-Украина. Дальше – его прямая речь.

О начале российского вторжения

24 февраля я долго не спал, почти до двух ночи и следил за новостями. Разные милитари-чаты уже публиковали информацию о том, что в час ночи военные, связанные с воздушными силами, были в состоянии боевой готовности. Затем к этому подключились танковые и пехотные части. Я уже тогда понял, что это была не тренировочная тревога.

Друг мне позвонил в 4:30 и сказал, что началась война. Я собрал вещи и уехал домой. Приехал к матери, помог купить продукты и лекарства на первое время. Ну и пошел в военкомат. Там уже были мои собратья из "Сокола". Было очень много людей, большие очереди. Я получил сразу оружие. Уже был опыт боевых действий, потому что был добровольцем с 2015 года.

Мы стали ждать и готовиться к обороне Полтавы. Подразделение, в котором я на тот момент был, участвовало в "гадяцком сафари", когда в феврале с терробороной разбили российские колонны техники на севере Полтавщины.

У меня тогда были сильные эмоциональные колебания: от отчаяния до ощущения, что я должен совершить достойный поступок и унести с собой как можно больше врагов, а не просто умереть. Россияне же пришли за нами, за такими, как я. Но после того, как ребята на острове Змеиный сказали уже легендарные слова, я почувствовал мощный приток силы. Их слова, их действия были действительно героическими. И они очень вдохновили.

До 25 января я служил в подразделении территориальной обороны, затем перевелся в разведывательную группу "Дикое поле" в составе батальона "Волки Да Винчи". Участвую в обороне дороги на Хромово, что под Бахмутом. Мы сдерживаем врага с большим трудом.

О Бахмуте и тактике россиян

Россияне направили в Бахмут очень большое количество своих сил и резервов, которые могли бы отправить на другие направления. Для них завоевание города стало принципом. Но наша оборона была устойчивой, и мы были в более выгодном положении, чем противник.

Сейчас я не могу сказать, что мы их победили, но мы их истощили. И сделали все, чтобы они потеряли гораздо больше, чем достигли в ходе своего наступления.

Относительно Бахмута – это логистический центр схождения двух дорог: одна дорога идет на Константиновку, другая на Славянск. Он географически расположен в зоне, где есть спуски и подъемы. Сейчас там идет пехотная война.

Я следил за всей бахмутской операцией. И тактика у врага была разная. Сначала они делали основную ставку на то, чтобы быстро войти в город, но не получилось. Уровень обученности пехоты "Вагнера" был недостаточным, чтобы закрепиться в городе. Потому их несколько раз выбивали на окраине.

Затем они начали работать профессиональнее – с применением артиллерии и самолетов. Но это тоже не сработало.

Дальше уже план изменился – начали "резать" фланги: это Соледар и Клещеевка. Где-то с этого момента произошла замена "вагнеровцев" на регулярную армию и десант. После успеха (у россиян, – ред.) по этим флангам основной удар пришелся на Бахмут, а отвлекающий – на Соледарское направление.

Сейчас тактика стандартная: "мясные волны "вагнеровцев", но прикрытые артиллерией и дронами. В самом же Бахмуте тактика врага – штурмовая. Штурмы "Вагнера" проходят дом за домом. Они идут по 7-10 человек, агрессивно рвутся вперед и зачищают , забрасывая кварталы, где есть наши войска, артой. Уничтожают дома, которые могут служить крепостью, с помощью самолетов, которые уже давно сбрасывают управляемые бомбы.

Дорога на Хромово, которую еще называют "трассой жизни", была сначала почти захвачена "вагнеровцами", но наши отразили ее, и снова контролируют. Наше подразделение сделало многое для этого.

За Бахмут россияне боролись очень долго. На сегодняшний день город не упал. Ибо это гордая крепость, за удержание которой мы потеряли тысячи жизней, но сломали хребет этой империи. Она все же рухнет полностью в своей последней войне. И остановит ее именно Украина.

О бое под Соледаром

Когда я еще был в ТРО, нас отправили в Благодатное село на окраине Соледара. "Вагнеровцы" штурмовали с самого утра. На усиление к нам отправили взвод из другого батальона ТРО. Были ожесточенные бои, бойцы оказывали сильное сопротивление, но это было очень сложно. Их разбили, было много потерь.

Вот 20 января утром мы шли на позиции менять ребят и увидели, как люди из этого подразделения тянут раненого. Вдруг прилетела мина, был один "трехсотый", а стало четыре.

Я подбежал с побратимом, мы позвали еще одного и стали помогать. К сожалению, один боец погиб от потери крови. Других мы донесли до места эвакуации раненых. Загрузили их на броневик. Я стоял за ним и вдруг в машину влетает заряд из станкового противотанкового гранатомета. Ракета влетает в эту броню и от силы удара просто сжимается, но не взрывается. А я – на месте, где этот снаряд мог сдетонировать. Если бы это произошло, меня этими осколками просто бы разорвало.

Так я остался жив. Этот броневик уехал, а я пошел дальше выполнять поставленные задачи. Через неделю узнал, что машина так и не выехала из Благодатного: удар противотанковой управляемой ракетой прямо посреди дороги. Большинство людей, находившихся в броневике, погибли.

О неуместных вопросах "на гражданке"

Больше всего тригерят вопросы типа "Сколько ты убил?", "Стрелял ли ты по людям?". А еще постоянные вопросы гражданских о контрнаступлении. Хотя откуда я могу знать, не я же его организую. Военным важно общаться, конечно, но не обо всем. Мы говорим, но только то, что мы можем. А допытываться лучше не нужно.

Для меня война как образ жизни. Участвуя в ожесточенных боях, ты начинаешь понимать, что жизнь – довольно быстротечная штука. Поэтому я стараюсь жить сегодняшним днем, делать максимально дел, по возможности общаться с родными.

Хочу завершить эту войну. Сделать так, чтобы наши потомки гордились тем, что мы смогли сделать то, что было не в состоянии сделать предыдущее поколение. Что нам удалось победить врага.

О войне и мире

Когда ты месяцы проводишь на войне, забываешь, что такое гражданская жизнь. Когда я приезжал домой в отпуск, то заходил в дом, скидывал вещи, садился на диван и не знал, что мне делать. Там у меня были задачи, я их выполнял, спал и снова ехал их выполнять. Там понятнее.

А в мирной жизни вроде бы и не сложно, но эмоции другие. Много думаю о погибших побратимах. Всегда когда возвращаюсь "на гражданку", то иду к ним на могилы. Возложить цветы, пообщаться, рассказать, что мы продолжаем бороться и не забыли о них.

Мне бы хотелось, чтобы гражданским чаще напоминали о войне. И чтобы они помнили, что она продолжается. А для их защиты ежедневно гибнут сотни героев.

Первое, что я хочу – чтобы мы завершили войну победой, а второе – хочу жить. Хочу, чтобы жизнь победила смерть, а не наоборот. Я борюсь за жизнь моих родных, друзей, знакомых, собратьев, борюсь за память тех, кого мы уже не вернем. Часто их вспоминаю, хотел бы пообщаться, хотел бы сделать по-другому, возможно, спасти кого-то. Но, к сожалению, это не в моих силах.

Об украинской армии 2014 и 2022 годов

Армия 2014 от армии 2022 отличается своей адаптацией и мастерством. Понятно, что сегодня не такие бои, как были в АТО. Здесь настоящая мясорубка. Но за эти годы мы научились воевать и не бояться.

Быть добровольцами сегодня – не быть добровольцами в 2014 году. Тогда мы были первыми и не знали, куда и на что шли. Да, я видел боевые действия, а потом учил других. Рассказывал, что такое война, учил держать оружие, мы тренировались.

Впрочем, на самом деле, до первого боя ребята не осознавали, что такое война, не понимали, что можно не вернуться.

О тыле и волонтерах

Я не осуждаю никого. Каждый имеет право заниматься своим делом. Если человек не хочет идти в армию, пусть внесет определенный налог (плату), который он готов заплатить за свою свободу. Эти средства пойдут на то, чтобы какому-нибудь военному купить бронежилет или дрон.

Никто не заставит уходить в армию, но это все равно будет делать другой человек. Что хочет или что умеет. На мой взгляд, армия не должна быть "каторгой". Она должна служить примером, гордостью нации. Кто-то должен заниматься бизнесом, кто-то ходить на работу. Мы, военные, выбрали такой путь.

Я знаю многих людей, которые готовились к войне. Знаю многих людей, которые сейчас готовятся к войне, потому что ждут мобилизации или повестки. Или даже уже нашли свое подразделение и воюют. Молодцы. Потому что война еще не закончилась.

Честно говоря, военнослужащие, как правило, полагаются только на волонтеров. С первых дней полномасштабного вторжения и сейчас они продолжают снабжать нас необходимыми для войны вещами. Наши волонтеры могут все и я считаю, что с таким сильным тылом мы точно победим.

Вообще, если бы не волонтеры, армии в 2014 году наверняка и не было бы. А в 2022 году не было бы и такого сопротивления. Я помню, как в первые дни войны люди отдавали все для бойцов. Спасали нас от голода и холода.

О будущем без России

Украину вижу на месте одной из самых лучших стран Европы. Вижу ее экономически привлекательной, сильной, красивой и, что главное, свободной. Такой, в которой я хотел бы жить, и хотели бы жить наши последующие поколения. Чтобы не было Путина, не было России и страданий от них.

Подробнее читайте на rbc.ua ...