фото показано с : gazeta.ua

Выжил в Дебальцевом только потому, что мой страх сумели зануздать. Там погибли не сотни, а тысячи, говорит бывший боец батальона "Кривбасс" с позывным "Малой" 23-летний Константин Бондаренко.

Константин Бондаренко родился 8 июня 1994-го в городе Днепродзержинск (с 2016-го Каменское. ГПУ) Днепропетровской области. Закончил там профлицей №2. Два года работал на металлургическом заводе монтажником. В марте 2014-го пошел на войну.

Был против Майдана. С другом, который тоже был против, пошли воевать. Из тех, кто ездил, никто не пошел, говорит. Мол, есть кому. Подумал, кто тогда будет защищать Украину?

Не было страшно?

Знал, что враг на нашей земле. Мы прошли подготовку. До выезда в АТО родители не знали. Мама потом поддержала. 2 июня нас забросили под границу с Ростовской областью России. Жили в лесу. 8 июня, в день рождения, для себя копал окоп. Через две недели высунулись к Старобешевому, Амвросиевке. Месяц был на блокпосту между Старобешевым и Комсомольском (с 2016-го Горишние Плавни. ГПУ). Задержали там командира донецкого "Беркута" и помощника Гиркина. Те ехали по трассе. Хотели откупиться блоком сигарет. У одного из кармана выпала пистолетная гильза. Потом их отпустили "сверху".

Раз на наш блокпост натолкнулись три авто с кадыровцами. В бою ранили командиров взвода и двух отделений. Кадыровцев всех перебили. Хотя машины были бронированы. Из снайперских винтовок стреляли в лобовое стекло. Подошли к машине вытягивать. Один, еще живой, достал гранату. Командир "Медведь" увидел это и лег на него. Спас других.

В начале августа начались активные бои под Иловайском.

Это был период потерь и боли. Погиб лучший друг от пули в шею. Жили в одном доме, пошли вместе на войну. Должен был в сентябре жениться. Полтора месяца не дожил. Тогда я впервые почувствовал страх смерти. Короткая ротация, учеба на Львовщине. Получил новую профессию: водитель бронемашины разведки. На войне это картонная коробка.

22 декабря попали в Артемовск (с 2016 года Бахмут. ГПУ). Той же ночью сказали ехать в Дебальцево. Отказались, потому что были без оружия, в гражданском. На следующий день отбыли. Заменили больше 700 бойцов батальона "Киевская Русь" 25-й бригады. Нас было до 300, и 17-километровая зона ответственности от Чернухиного до Новогригорьевки на Луганщине. Поняли будет беда. Подняли шум. Высшее командование заверило, что подмога будет. Поверили.

Связь была плохой. Натолкнулись как-то на батальон "Артемовск". Те стояли, прибитые отчаянием, вокруг танка, натянув каски на глаза. Их бросили.

Как это влияло на бойцов?

В 20-х числах января нас начали обстреливать. "Грады", "Ураганы", минометы. Мы заняли ангары. Россияне корректировали огонь азбукой Морзе. Мы деблокировали их, поэтому они били мимо. Однако стреляли с другой стороны. Ребята передали координаты вражеских точек в штаб. Там сказали, что бьют с позиций 128-й бригады. Такой был хаос.

Что делали, чтобы изменить ситуацию?

Говорили с командованием, те обещали подкрепление. В конечном итоге 17-я бригада дала 40 контрактников и три танка. Один работал. Второй только ездил. Таскал третий, который только стрелял. Экипаж первого танка сделал невозможное, чтобы нас побольше выжило. Могли вылетать в разгар боя и бить по россиянам. За командира был почти дедушка. Но что он вытворял! Активный, энергичный. Видел их гибель. 120-миллиметровая мина угодила в танк. Ребята побежали гасить пламя, а там взорвались заряды. Погиб экипаж и много тех, кто его хотел спасать.

Когда поняли, что спасения не будет?

10 февраля 2015-го россияне захватили нашу позицию, рации. Говорили сдаваться. Командиры отказались. Но оптимизма стало меньше. Сотня бойцов попали в плен. Другие отходили с боем. Забирали сотни жизней россиян. Юрий Брехаря из "Кривбасса" с побратимами подбил шесть танков. На зенитной установке пробивали активную броню и из гранатометов добивали.

Когда вы вышли?

18 февраля 2015-го. Нас осталось 70. Половина выехала на одной из уцелевших машин. Водитель не захотел возвращаться за остальными. Побратим угрозами и матерными словами заставил. Когда уходили с позиции, взорвали все боеприпасы. Взрыв был мегамощным. Купол на десятки тонн подняло в воздух и несколько раз перекрутило.

Котла могло не быть?

Нам поступили данные, что россияне планируют захватить наш плацдарм в конце января. Из-под Углегорска заходили в Новогригорьевку через железнодорожное депо. Пошли двумя подразделениями зачистить их. Один зашел в село. Другой, где был я, не смог закрепиться даже на краю. Нас накрыли артой. Залегли под заборами. И тут три машины ВСП (военизированный патруль. ГПУ). Кричим "Ложитесь!". А старший: "Я комендант города. У нас сигнал об ограблении". Мы отошли. Увидели мост, там Нацгвардия с танками. Говорим, прикройте нас. Отказались: не имеют приказа. Если бы тогда удалось зайти в село и закрепиться, не было бы тысячи смертей.

Наступление длилось во всех направлениях. Россияне заходили в Дебальцево. На командном пункте "Ромашка" взяли пленных. Мы освобождать шквальный огонь. Их лезли тысячи. Мы стреляли и не могли перебить. В полный рост, будто под наркотиками. Один в танке за 200 метров от нас вылез, снял штаны и показал интимные места. Последнее, что сделал в жизни.

Из города выходила колонна, которую обстреляли.

Да. Назначили место сбора. Поразило, сколько там бойцов. Много тысяч. Где они стояли? Были моменты, когда любое усиление выиграло бы бой. Пошли тремя колоннами. На утро стали в поле. Нас обстреляли, началась паника, все кинулись наутек. Я и еще несколько бойцов остановились в селе. Имели простые автомобили и БРДМ (боевая разведывательная десантная машина. ГПУ). Россияне из гранатомета попали по ней. Решили идти пешком. Опять паника. Сглупа стрелял в сторону россиян. Рядом был "Африканец". Прошел Ирак, поэтому трезво все оценивал. Сказал идти за ним. Встретили еще бойца из взвода, начальника штаба. Наши танки ехали и не стреляли. Мол, сбросили снаряды, чтобы быстрее идти.

Мы пятеро высидели пару часов и двинулись дальше, почти до Логвинового. Там поле, по обе стороны россияне. После 17-и, как стемнело, поползли дальше. Первым "Африканец". Снимал растяжки, вытягивал мины. Мы пролезли между блокпостами россиян в 150 метрах один от другого. Полем прошел их танк в сторону нашей колонны. Бежали 5 метров за ним. От него шло тепло и дым, потому в тепловизор нас не видели. На перекрестке на Троицкое танк повернул налево, а мы направо, на какие-то дачи. Выбили двери в одной и заночевали. Поужинали ветками с деревьев и талым снегом. Утром на заборе увидели нарисованный наш флаг. Это было счастье свои!

19 февраля в семь утра вышел из котла. Позвонил маме. Две недели не знала, что с сыном. Из Артемовска с побратимом на такси поехали домой.

Вставал с кровати и прятался под стол

Дома две недели был, как в тумане. Ничего не понимал. Мама рассказывала, что по ночам кричал, воевал, вставал с кровати и прятался под стол. Заливал горе водкой. Обратился к психологу, и это помогло. Советую это всем бойцам, которые вернулись. Потому что страдает и сам, и семья. Бьют жен, детей.

Облегчение почувствовал, когда в 2016-м подписал контракт с 74-й бригадой. Воюю до сих пор. Понимаю, что нужен здесь.

Подробнее читайте на gazeta.ua ...